Том 1: Созидание счастья;
Глава 10: И рождение, и смерть – благодатные вехи в вечном течении жизни [10.3]

(Из книги «Диалог о жизни», т. 3, опубликованной на японском языке в Токио в марте 1974 г.)

Одарённые жизнью существа инстинктивно испытывают страх перед смертью. Например, человек чувствует неописуемый страх, когда ему предстоит прекращение жизнедеятельности, ибо умом не понять, какое состояние ожидает его после смерти, если вообще будет какое-то состояние. Из-за этого страха человеку естественным образом хочется избежать смерти, не мириться с ней и не думать о ней. Однако, для того чтобы проницательно узреть истину жизни, необходимо преодолеть сущий инстинкт разумного существа и принять жизнь как она есть вместе с её горькой составляющей – смертью. С величественным мужеством и отвагой сделал это Шакьямуни: бросив себе вызов, будущий Будда погрузился в размышления о сути жизни и смерти.

Буддизм проповедует вечность жизни. Но не как теорию, разработанную ради того, чтобы соответствовать желаниям людей не умереть. Буддизм основывается на крайне значимой предпосылке, заключающейся в том, что смерть неизбежна для любого живого существа. Его заключение о вечности жизни выведено не путём сокрытия правды за каким-то иллюзорным предположением, а посредством рассудительного созерцания правды жизни. По этой самой причине, как я полагаю, ранний буддизм рассказывает о бренности всего сущего или о причинах страданий и путик избавлению от них1, не стесняясь показать горькую и негативную сторону жизни человека как она есть.

Почему за жизнью следует смерть? В каких отношениях находятся эти два феномена? Или же между ними нет никакого связующего моста? И вообще какому закону подчиняется жизнь? В поисках ответа Шакьямуни погрузился в созерцание собственной жизни. Бесстрашно, хладнокровно и терпеливо приблизился он к её правде. И на него снизошло просветление: перед ним открылась истина, что жизнь не имеет ни начала, ни конца.

Это объясняется следующим образом. Любая жизнь содержит в себе две фазы – активную и пассивную, которые, поочерёдно сменяя друг друга путём рождения и смерти, вместе представляют грандиозный, вечный поток жизни. Шакьямуни прозрел эту истину внутри собственной жизни.

Это прозрение не имеет ничего общего с теми духовными учениями, которые разными словами обещают бессмертие души, дабы утешить беспокоящихся о смерти и пообещать им привязанность к жизни. Но в то же время это и строгая философия о вечности жизни, зиждущаяся на принципе причинно-следственных связей, который пронизывает каждую жизнь.

Если думать о смысле смерти с позиции буддийской философии о вечности жизни, то можно сказать, что смерть наступает ради нового рождения. Она подобна сну, который даёт отдых для следующего бодрствования.

Смерть – это искусное средство ради рождения. Пассивная фаза жизни наступает ради того, чтобы ожидаемая её активная фаза стала поистине блистательной. Активность – суть жизни. Но, чтобы её поддержать, нужна и пассивная стадия, отдых, а иными словами – смерть. Таким образом, согласно буддизму, смерть понимается не как противоположность или отрицание жизни, а как её парная составляющая. Поэтому в Сутре Лотоса есть такие слова Шакьямуни: «Я показываю в качестве искусного средства свой облик, уходящий в нирвану»2.

Буддизм – это не учение о покорном пессимизме или об отрицании ценностей земной жизни. Это также не учение о необоснованном, легкомысленном оптимизме. Это духовная философия, родившаяся из милосердного стремления избавить человека от жизненных страданий, но не путём их игнорирования или избегания, а через мужественное столкновение с ними и постижение их истинного смысла, тем самым провозглашая величие и торжество жизни.

У человека, уходящего от горькой действительности жизни, не будет настоящей радости. Радостное ощущение нерушимого счастья жизни даруется тем, кто не отказывается от трудностей, а, трезво распознавая их, мужественно справляется с душевной болью и преодолевает их.