Том 1: Созидание счастья;
Глава 4: Самое важное – это душа [4.6]

(Из выступления на совещании представителей Сока Гаккай столичного региона, Токио, 19 мая 2007 г.)

У Ничирена Дайшонина был ученик, который изменил своим религиозным убеждениям и отрёкся от буддийской практики, – монах по имени Самми-бо. Благодаря милосердию и заботе Дайшонина, Самми-бо довелось обучаться буддизму в столичном Киото, где находились храмы-метрополии и центры изучения буддизма, на горе Хиэй1. Во время своего пребывания там Самми-бо написал Дайшонину письмо, в котором поведал, что он имел честь быть приглашённым провести проповедь для придворной знати в частной молельне столицы империи (Киото), и что он держался подобающе, чем был крайне горд. На что Дайшонин ответил ему строгим укором:

«Япония, по преданию названная “островом осенней стрекозы”, не может сравниться с владением царя Вращающий Колесо, и её правитель – не более, чем глава этого острова. Почему Вас так обрадовало разрешение быть на приёме всего лишь у его вассалов, и почему Вы обращаетесь к ним, будто к верховному правителю? Вы пишите, что вели себя подобающе перед ними и могли выказать своё достоинство, однако не говорит ли это о том [что Вы ставите светский закон выше буддийского] что в конечном счёте означало бы пренебрежение мной, Вашим учителем буддизма»2.

В письме Самми-бо не ощущалось ни капли гордости за то, что он является учеником Дайшонина и практикует наивысшее учение буддизма. Более того, пусть письмо и было написано уважительным тоном, изнутри оно было пропитано угодничеством к властям, чувством высокомерия и пренебрежением по отношению к своему учителю. Оно было преисполнено честолюбия – проницательный глаз Дайшонина насквозь видел это.

Несмотря на то, что Самми-бо многому был обязан учителю за всю мудрость, которую тот в него вложил и обучил его буддизму, он ставил в центр всего не учителя, а самого себя и своё самолюбие – он был эгоцентристом.

Высокомерие не знает благодарности. А неблагодарность не знает жизненных принципов. В свою очередь без понимания жизненных принципов невозможно и понимание буддизма.

Истинная натура Самми-бо являла из себя не что иное, как высокомерие, трусость и коварство. Именно поэтому Дайшонин был так строг с ним:

«Похоже, что мои ученики, которые пребывают в столице [Киото], на первых порах хранят в душе изначальную цель, но со временем, утратив её и поддавшись искушениям мары3, теряют рассудок…

Вы переехали в столицу совсем недавно, но уже меняете своё имя [на аристократический манер]. Не могу поверить в такого рода безрассудство»4.

Дайшонин с досадой имеет в виду жалких последователей, которые, приобщившись к аристократическому обществу, тут же забывают о первоначальной цели, приукрашивают своё имя и даже меняют стиль речи:

«Неудивительно, что, подражая жителям столицы, Вы меняетесь и в речи, и в манерах. Однако, как мышь, обернувшаяся летучей мышью, уже не являясь мышью, но и не став птицей, Вы не будете выглядеть ни провинциальным монахом, ни столичным. Ваше нынешнее поведение сильно напоминает Сёу-бо5. Почему бы не сохранить речь в своём стиле, пусть и провинциальном. Половинчатость же, напротив, не делает Вам чести»6.

Одной лишь фразой о перемене в стиле речи Самми-бо Дайшонин разоблачил его истинную сущность: обольстившись блеском столицы, Самми-бо поддался власти мары. Как известно, впоследствии Самми-бо восстал против Дайшонина, покинул ряды его соратников и в итоге его настигла жалкая смерть.

Дайшонин позже размышлял: «Если бы я был с ним (Самми-бо) более строг тогда, то я мог бы его спасти…»7.

Иными словами, серьёзное вразумление поддавшегося высокомерию человека является правильным подходом, который требует справедливости и сострадания, что полностью соответствует истинному милосердию – духу Ничирена Дайшонина.

Дайшонин заявлял о себе так: «Я … всего лишь выходец из удалённой провинции, сын простого народа»8. Он ни капли не стыдился своего происхождения, а наоборот гордился тем, что не принадлежал привилегированному сословию, и с достоинством называл себя «сыном простого народа».

Именно потому, что Дайшонин был простолюдином, он тонко чувствовал сердца простых людей. Если бы он принадлежал к знати и занимал высокое положение в обществе, то он находился бы под охраной правительства и, скорее всего, не подвергся бы всем тем знаковым страданиям и гонениям, которые выпали на его долю.

Будда-учитель эпохи Последнего дня Закона родился и вырос в простой семье, что позволило ему понимать страдания и горести простого народа, как если бы они были его собственными. И для спасения всех нуждающихся он проповедовал своё великое учение Нам-мьохо-ренге-кьо. Я вижу в нём образ благородного учителя, который, на примере собственной жизни, указал, как прокладывается истинный путь Косэн-руфу ради будущих поколений.

Тода-сэнсэй сказал: «Полученное образование не определяет глубины веры». Само собой разумеется, что он уделял важное внимание получению знаний, однако считал, что, если тот, кто кичится своим академическими достижениями, займёт руководящую позицию в Сока Гаккай, он не сможет стать хорошим лидером. Тода-сэнсэй строго предостерегал Сока Гаккай от появления подобных лидеров, говоря, что никто не последует за ними, а членов общества Сока, которые окажутся под их руководством, будет просто жаль.

Учение Ничирена Дайшонина справедливо и беспристрастно. В Гошо есть следующие слова: «Когда учение высокое, благороден и человек»9. А также: «Исповедующий благороднейшее учение во всём благороден и сам»10. Ценится тот, кто работает во благо Косэн-руфу. Тот, кто даже в самые тяжёлые времена, стиснув зубы, продолжает бороться за распространение Сокровенного Закона, поистине достоин восхищения. Окончили ли вы престижный институт или занимаете высокое положение в обществе – эти вещи не имеют ни малейшего отношения к вере. Имея или не имея диплом престижного вуза, великий человек остаётся великим, а глупец остается глупцом. Такой взгляд, сосредотачивающийся на самóм человеке, есть суть буддизма Ничирена Дайшонина.